Форум

Уж если ты разлюбишь - так теперь,
Теперь, когда весь мир со мной в раздоре.
Будь самой горькой из моих потерь,
Но только не последней каплей горя!

И если скорбь дано мне превозмочь,
Не наноси удара из засады.
Пусть бурная не разрешится ночь
Дождливым утром - утром без отрады.

Оставь меня, но не в последний миг,
Когда от мелких бед я ослабею.
Оставь сейчас, чтоб сразу я постиг,
Что это горе всех невзгод больнее,

Что нет невзгод, а есть одна беда -
Твоей любви лишиться навсегда.

Этот листок выпал из книги, которую он читал в библиотеке ранней осенью. Листву за окном только тронула багряная кисть осени, в библиотеке было душновато, хотя было открыто окно, у которого он сел, и пахло пылью. Ее даже можно было видеть в солнечном свете. Мельтешащие пылинки… фу. Почему мадам Пинс не следит за этим? Хотя, может, книги всегда удерживают пыль. Ну конечно. Кто же им еще расскажет о мире вокруг? Вот они ее и прячут от влажной тряпки библиотекарши. Какая чушь в голову лезет… пыль и пыль. Фу.
А этот лист? Как он попал в книгу, посвященную войнам двадцатого века и каким-то договорам кого-то с кем-то? Желтый, в клеточку. На таких писали очень давно, он такие листы видел в старых тетрадках мистера Уизли, из которых теперь он выдирает листы и оборачивает какую-нибудь ценную деталь. Почерк смутно знаком. Что это? Записка, которую так любят оставлять смущенные? Глупости. Лежит бумажка с сонетом Шекспира и все. Ну, подумаешь! Глупости! Все глупости!
Рука смяла листок и положила в карман.
Кому это надо?
Подул ветер, прошуршав страницами книги. Он раздраженно придержал их рукой и продолжал переписывать историю договора 1919 года.

- Да, почерк знаком, - задумчиво сказала Гермиона, - не припомню, чей. Но знаком. А где ты его нашел, Гарри?
Парень сидел на столе в общей гостиной и пил чай.
- Да я говорил – в этой толстющей книге, ну, там где задали сделать конспект по истории магии. На той же странице. Лежала, как закладка.
- О, любовные письма? – Рон шутливо толкнул локтем. У него чуть не пролился чай.
- Эй, поаккуратнее! – он засмеялся, - уж не сам ли пишешь!
- Надо мне? – Рон приобнял Гермиону, показывая, почему ему не надо,- ну, не томи, как ее зовут?
- Послушай, почему ты уверен, что это мне?
- А почему нет, если тут написано?
- Где?
Вопрос был почти испуганным. И непонятно, почему. Глупо, в самом деле. А почему сердце забилось так часто? Нет, ему скорее не хотелось, чтобы там было что-то написано. И будет он, как дурак. А пишет какая-нибудь второкурсница, потому что кому еще придет в голову «передать» записку таким тупым способом в такой тупой книге? И надо ли это? И ведь это глупость, всего лишь сонет Шекспира! Кошмар…
- Иди к черту!- радостно выдохнул он, обнаружив пару полустертых значков на обратной стороне листка, - если это и кому-то, то, - он напряг зрение, - какому-то Хэви… Поттсу, - он посмотрел на улыбающегося друга, - разве я – Хэви Поттс? Очки купи! – он взъерошил рыжие волосы.
- Эй, убери руки, это фирменная прическа! – картинно возмутился Рон.
- Ну да, я так и подумал. Как называется? – чашка с чаем давно была вдали от баталий, пристроившись у книг на столе.
- Называется как у тебя!

- Что ж, - заметила Гермиона после пятиминутной борьбы, - теперь вы выглядите одинаково глупо. Идите спать, в самом деле!
- Есть! – в полупустой гостиной они поднялись из кресел и шутливым маршем дошли до лестницы в покои шестого курса. Там Рон, пропустив Гарри вперед, вполголоса заметил, что ему не стоит его ждать именно тут… Гарри улыбнулся и пошел наверх, напоследок уловив тихий вопрос Рона «слушай, а может, мне тоже тебе писать письма?».
Он поднялся по поскрипывающим ступенькам в спальню, переоделся в пижаму, лег, снял очки. Долго смотрел в потолок в лунном свете. Сегодня слабенькая луна, месяц только… первая четверть… Надел очки, протянул руку до мантии, долго неудобно искал в кармане, рука затекла, локоть ныл. Нашел кончиками пальцев, потянулся, локоть ныл сильнее, достал, вытащил оглушительно шуршащий комочек, развернул, взял палочку, задернул полог и при свете прочел сонет еще раз.

Уж если ты разлюбишь - так теперь,
Теперь, когда весь мир со мной в раздоре.
Будь самой горькой из моих потерь,
Но только не последней каплей горя!

И если скорбь дано мне превозмочь,
Не наноси удара из засады.
Пусть бурная не разрешится ночь
Дождливым утром - утром без отрады.

Оставь меня, но не в последний миг,
Когда от мелких бед я ослабею.
Оставь сейчас, чтоб сразу я постиг,
Что это горе всех невзгод больнее,

Что нет невзгод, а есть одна беда -
Твоей любви лишиться навсегда.

Шекспир. Перевернул листик. Прищурился, посветил. Нет, не видно. Отдернул полог, убрал палочку, потянулся рукой с листиком к карману. Передумал. Снял очки, смял листик в кулаке. Опомнился, расправил, пригладил. Усмехнулся. Глупости. Чушь какая-то. Убрал в тумбочку. Лег.
А мне так не писали…
Чушь…